Выкуп в стиле замка и принцессы. Выкуп и рыцарская этика

Хотите превратить выкуп невесты в романтическое приключение? Тогда – то, что вы искали. Жениху придется преодолеть не одно испытание, чтобы спасти свою любимую от коварных ведьм и Бабы Яги (подружек и свидетельницы). Все как в сказке – прекрасный принц ищет свою принцессу, потом они играют свадьбу и живут долго и счастливо.

Если же вам больше по вкусу тема кино, предлагаем . Отдаете предпочтение классике? Для вас мы подготовили традиционный . Вниманию романтиков представляем .

Несмотря на то, сценарий выкупа в стиле принцесса прост, он требует некоторой подготовки. Ведущими мероприятия будут подруги невесты, поэтому нужно подготовить костюмы. Чтобы не испортить праздничные наряды достаточно накинуть поверх платьев широкие юбки с заплатками, бесформенные кофты и платки. Нужно прорепетировать манеру разговора – сделать голос противным. Жениху и его друзьям нельзя ничего рассказывать о предстоящих испытаниях, только предупредить, чтобы вошли в образ принца и его свиты и приготовили деньги.

По сценарию выкупа невесты в стиле принцесса ведьмы встречают жениха у дома невесты.

Ведьмы:

А кто это к нам пожаловал? Неужели сам принц?

Жених:

Да, приехал я за своей любимой (имя).

Ведьмы:

Ха-ха-ха! Думаешь, мы так просто отдадим тебе нашу принцессу? Она сидит в башне высокой, за дверью дубовой, да за замком крепким. Сможешь добраться туда – она твоя.

(Появляется Баба Яга.)

Баба Яга:

Стойте-стойте! А может не принц он на самом деле? Как же тогда за него принцессу замуж выдавать? Пока не проверю, настоящий ли ты принц – никуда не пущу!

(Тут можно эффектно пригрозить метлой.)

Жениху нужно ответить на вопросы, если не знает ответа – придется платить.

• Что всю ночь мешало настоящей принцессе спать? (Горошина)
• Что сделал принц, чтобы разбудить спящую принцессу? (Поцеловал)
• Как зовут самую маленькую принцессу? (Дюймовочка)
• Что потеряла Золушка, убегая с бала? (Туфельку)
• Как звали трехглавого зверя, похитившего принцессу? (Змей Горыныч)

Баба Яга:

Ладно, поверю тебе. Но только где твой конь? Настоящий принц должен приехать спасать принцессу на белом коне!

Понятно, что нет у жениха коня белого (машина не считается). Ведьмы предлагают выход – купить у них игрушечную лошадку. При этом можно поторговаться, если время позволяет. Но, слишком увлекаться не стоит – ведь людям еще в ЗАГС успеть надо. Жениха с гостями пропускают к порогу дома.

Ведьмы:

(Имя жениха), а принцесса твоя и не знает, что за ней приехал любимый.

Жениху нужно прокричать как можно громче нежные слова своей невесте, пока та не выглянет в окошко. Девушку же заранее предупреждают, чтобы не бежала к окну после первого возгласа. Но и не мучила будущего мужа.

Баба Яга:

Настоящая сказочная принцесса наша (имя невесты). А во всех сказках принцы пели любимым серенады. И тебе придется петь.

Жениху нужно исполнить песню о любви (хотя бы один припев). С разрешения ведьм (или за денежку) могут помогать друзья.

Ведьмы:

Красиво спел. Ех, когда нам серенады под окном будут петь?

(Все заходят в дом.)

Баба Яга:

Вот и комната твоей принцессы. Только я ее заколдовала, и попасть туда можно только после испытания. Справишься — будешь вместе с любимой.

На двери в комнату невесты висит сетка. На ней бумажные сердечки (штук 5-7) с вопросами о девушке. Жених должен срывать по одному и отвечать. Каждый неправильный ответ – определенная сумма ведьмам.

Примерные вопросы:

• Любимый мультик невесты?
• Размер обуви возлюбленной;
• Любимый цвет?
• Сколько лет теще?
• «Коронное» блюдо невесты?

Придумать можно любые другие варианты.

После этого ведьмы открывают дверь в комнату невесты и пропускают туда жениха со свитой.

Баба Яга:

Что ж, принц, вот твоя принцесса. Только пообещай, что будешь ее любить всю жизнь, заботиться о ней и на руках носить.

Жениху вручают «Клятву жениха», которую он торжественно зачитывает.

Жених:

«Клянусь любить свою принцессу,

Не ссориться, не обижать,

В постель ей кофе подавать,

А после – нежно целовать.

Клянусь на шоппинг отпускать,

И за подруг не упрекать.

Клянусь свои носки стирать

И под диван их не бросать.

Клянусь зарплату отдавать,

И тещу мамой называть.

Клянусь я быть отцом примерным,

И для (имя невесты) супругом верным.

На этом выкуп невесты стиле принцесса завершается. По желанию, в сценарий можно вносить изменения и импровизировать!

Рыцарский

В сценарии рыцарского выкупа невесты есть нечто, пришедшее к нам из сказок. Но это уже не русский фольклор, а сказки о прекрасных принцессах, о благородных рыцарях и о подвигах, которые они готовы совершать ради своей возлюбленной. Выкуп невесты в рыцарском стиле поможет вам «заразить» всех присутствующих романтическим настроением с самого начала свадебного дня. Этот выкуп не займет много времени, но потребует креативного подхода и некоторых приготовлений. Все задания для жениха и свидетеля носят творческий характер (ему придется проявить свои художественные, литературные и музыкальные таланты), а вот откупаться деньгами, сладостями и спиртным не придется. Для многих, кому не нравятся подобные «поборы», нижеследующий сценарий придется по вкусу.

Свидетельница и подружки невесты встречают жениха и его «свиту» возле подъезда, на двери которого красуется плакат с изображением средневекового замка и надписью «Дальние-дальние края, где живет прекрасная принцесса, руки которой добиваются тысячи рыцарей, но строгий король-отец отдаст её только самому отважному – настоящему рыцарю».

Свидетельница:

Благородные рыцари! Добро пожаловать! Зачем прибыли вы в дальние края, в замок грозного короля (имя отца невесты)?

Жених (подхватывая соответствующий стиль речи):

Приехал я за своей дамой сердца, за своей невестой.

Свидетельница:

У нас много девушек на выданье, все умницы и красавицы. Покажи портрет дамы, пленившей твое сердце, а мы скажем, в этом ли замке твоя любимая.

Жених:

Нет у меня её портрета. Могу описать её.

(Описывает невесту)

Подружки невесты:

У нас несколько невест и все такие же умницы и красавицы, как ты описываешь. Нарисуй-ка её портрет. А твой оруженосец-свидетель пусть рисует тебя, мы невестам покажем: которая скажет, что согласна за тебя замуж, ту и забирай.

Жениху и свидетелю выдаются два альбомных листа, гуашь или акварельные краски, кисточки для рисования, баночка с водой, а также два фартука и салфетки, чтобы не испачкались. Они рисуют, а свои рисунки отдают свидетельнице.

Свидетельница:

О, какие чудесные портреты вы написали! Портрет рыцаря-жениха мы отдадим девушкам. А вот эта принцесса на рисунке, кажется, у нас есть среди невест. Хоть ты и показал, что художник ты отменный и можешь соревноваться с самим «Черным квадратом»! Но отдадим мы принцессу только настоящему самому храброму и отважному рыцарю! Проходи к воротам замка. Сейчас тебе нужно пройти рыцарские испытания.

Проходят к двери квартиры. На ней висит плакат с изображением старинного замкА и со словами «Ворота зАмка, где живет прекрасная принцесса, руки которой добиваются тысячи рыцарей, но строгий король-отец отдаст её только самому отважному – настоящему рыцарю».

Свидетельница:

Настоящий рыцарь должен уметь писать стихи и поэмы, посвященные его прекрасной даме, с признаниями в любви. Вот тебе перо (ручка), напиши любовную поэму своей невесте, используя слова, которые тут написаны (поэма может быть не в стихах, а в прозе).

Жениху выдаются ручка и листок бумаги, где написаны слова: сердце, вечно, холодильник, мармелад, носки, смешной, горячий, страшный. Жених пишет, ему помогают друзья, подружки могут подсказывать в шутку: Может, ты невесту любишь как холодильник? Или твои поцелуи сладкие как мармелад? А может, ты победишь страшного дракона ради невесты? Или обещаешь стирать свои носки сам ради нее?

Зачитывается поэма.

Подружки невесты:

Молодец! Владеешь пером, владей и мечом! Ведь у настоящего рыцаря должен быть меч! Вот тебе рыцарский меч!

(жениху дают меч, сделанный из картона или купленный в магазине игрушек)

Свидетельница:

А где же твой белый конь? Непорядок! Вот тебе попона (дает жениху белую простынь и маску, изображающую лошадиную морду) и шлем, который будет беречь твою светлую голову (шлем можно купить в магазине игрушек, а можно сделать самим из бумаги, картона и фольги), ищи и седлай своего коня, скачи к светлице своей принцессы.

Жениха, который рано или поздно догадается, что оседлать придется наряженного в коня свидетеля, пропускают в квартиру. На двери в комнату невесты висит плакат с надписью «Светлица прекрасной принцессы, руки которой добиваются тысячи рыцарей, но строгий король-отец отдаст её только самому отважному – настоящему рыцарю».

Свидетельница:

Молодец! Доскакал ты до светлицы своей возлюбленной. А вот и она. Мы тебе привели невесту, которая по твоему портрету признала тебя своим женихом – буквально выхватила твой портрет и не показала другим девушкам.

Из комнаты выходит девушка (или переодетый парень) в мини-юбке, с глубоким декольте, в фате. Жених, конечно, не признает свою невесту.

Подружки невесты:

Обещал жениться?

Ряженая невеста (капризно):

Обеща-а-а-ал!

Подружки невесты:

Признавался в любви?

Ряженая невеста:

Признава-а-а-ался!

Жених отпирается

Подружки невесты:

Может, о гареме мечтаешь?

Свидетельница:

Молодец! Прошел ты это испытание. Остался верен своей даме сердца! Не соблазнился нашими прелестницами! Вот тебе щит, защищай свою суженную. И спой серенаду своей любимой, авось она и отзовется, откроет тебе свою светлицу. Ведь настоящему рыцарю все под силу, в том числе владение разными музыкальными инструментами.

Жениху и его друзьям выдаются любые музыкальные инструменты – гитара, балалайка, губная гармошка, дудочка, барабан, свисток, деревянные ложки – все, что сможете найти. Делегация во главе с женихом пытается что-то спеть и сыграть.

В награду жениха пропускают в комнату невесты, где она сидит на импровизированном троне (на кресло или стул можно набросить красивое покрывало или скатерть, а у изголовья прикрепить небольшую корону из фольги). Жениху подсказывают, что нужно встать на одно колено, поцеловать руку своей избранницы и просить у её отца-короля, который стоит тут же, руку и сердце прекрасной принцессы. Король-отец, конечно же, соглашается, и все счастливые едут в ЗАГС. Не забудьте забрать о взволнованного жениха щит и меч, снять с него шлем, а со свидетеля маску лошади и «попону».

Выкуп, как он понимался первоначально, есть цена, которую побежденные предлагают победителям за отказ от общепринятого права войны предать поверженного врага смерти или продать его в рабство. Природа выкупа, стало быть, двойственная — экономическая и гуманитарная. Эта двусмысленность проявляется уже в рассказе Павла Дьякона {Paul Diacre) о победах, одержанных франками в Италии в конце VIII века: после овладения всеми укрепленными городами они увели в плен всех их жителей, за исключением горожан Феруджи. За последних по просьбе епископов Савонты и Трента они приняли выкуп, колеблющийся между 1 и 600 су за человека (очевидно, в зависимости от социального ранга пленника). В XI веке лексический оборот «воины, попавшие в плен на поле боя» обозначал, как правило, только рыцарей. На пехотинцев и даже на сержантов из-за их низкой рыночной стоимости он не распространялся, так что воины, принадлежавшие к этим днум разрядам, принимались во внимание лишь изредка. Практика выкупа, получившая в течение XII века всеобщее распространение и признание, институировала плен как социальное учреждение, гарантировавшее сначала для рыцарей, а затем для прочих хотя бы минимум человечного обращения. Изменение менталитета не столь уж мало. Выкуп все в меньшей и меньшей мере рассматривался как компенсация за плен, зато плен оправдывал себя в качестве ожидания выкупа: имел место поворот оси взаимозависимости. В XV веке, на конечном этапе этой эволюции, состояние плена вообще сводилось по времени к нулю, если выкуп мог быть выплачен немедленно. Плен существовал всего лишь как гарантия того, что за пленного его родственниками и друзьями в определенный срок будет выплачена требуемая сумма. Состояние плена исключало тем самым дурное обращение с узником. Если последнее все же имело место, то происходило как бы нарушение договора и пленник становился тем самым свободным от выполнения собственных обязательств. Изменение рыцарских нравов и ценностей между XII и XIV веками в этом отношении весьма знаменательно.
С самого начала, однако, длительность плена и условия содержания пленного находились в зависимости как от рождающегося кодекса чести, с одной стороны, так и от суммы выкупа и сроков его выплаты — с другой. Величина суммы колебалась в весьма широких пределах. Она прежде всего зависела от не всегда явных намерений победителя. Если он не желал отпустить на волю своего пленника, то назначал непомерно высокую сумму. Речь, впрочем, не всегда шла именно о денежной сумме. Как показано выше на одном из примеров, могли иметься в виду и женитьба, и передача крепости, и принятие вассальной зависимости, и заключение военного союза — в общем, все то, что победитель был в состоянии «выжать» из побежденного. Но начиная с XII века первое место в выкупе занимает все же выплата в звонкой монете. Под предлогом «наказания» победитель мог заломить огромную, выходящую за пределы разумного сумму выкупа. Однако распространение практики выкупа как своего рода экономической сделки вело к установлению и в этой области некоей средней нормы. За «рядовых» рыцарей было принято требовать такую сумму, которая не разорила бы их окончательно и не стала бы непреодолимым препятствием к их дальнейшему занятию военной профессией. Выкуп должен быть именно «разумным», соответствующим рангу пленных и их экономическим возможностям. С малоимущих и низшего ранга рыцарей брали по нескольку ливров, а иногда ограничивались удержанием коня и доспехов, что, впрочем, тоже могло стать причиной их разорения. Напротив, за персон высокого ранга или за тех, кого желали удержать в заточении, запрашивали значительные суммы. Император Генрих VI требовал 150 тысяч серебряных марок и передачу ему в вассальную зависимость Английского королевства от Ричарда Львиное Сердце, незаконно арестованного на территории Империи, когда тот возвращался из Святой земли. В данном случае пленение вовсе не «рыцарственное» (на поле боя), а скорее политическое. Отчасти политический характер имели и требования огромного выкупа зa Людовика Святого (200 тысяч ливров), плененного мусульманами в Египте, и за Иоанна Доброго, попавшего в английский плен в битве при Пуатье (1356). Для нас более поучителен казус со знаменитым рыцарем Бертраном дю Гескленом. Черный принц, взявший его в плен в Испании, предпочел, не требуя выкупа, держать в тюрьме опасного противника, но под давлением общественного мнения Англии и обычая все же согласился отпустить его на свободу за выкуп, который назовет сам пленник. Жест театральный и весьма двусмысленный. С одной стороны, он должен был показать щедрость и великодушие наследника английского престола, а с другой — подтолкнуть узника к ннутреннему психическому конфликту, ставкой которого становятся ценности рыцарской этики. Опять-таки, с одной стороны, это — чувство чести, самоуважения, стремление к утверждению своего реноме, даже тщеславие, которые требуют сверхвысокой оценки выкупа, с другой — желание как можно быстрее оказаться на свободе, которое ведет к снижению суммы. Дю Гесклен остановился на 100 тысячах франков. Принц, выказывая широту души, выплатил половину этой суммы и немедленно освободил дю Гесклена с тем, чтобы тот смог собрать вторую половину, которая, в конце концов, была выплачена французским королем и его союзниками.Тема «пощады»
Эти очень высокие выкупы не должны заслонять практику высвобождения из плена рыцарей более скромного ранга. О самых неимущих мы уже и не говорим, так как источники обходят их участь молчанием. Зато судьбы рыцарей среднего достатка иногда становились достоянием истории. Хорошим примером могут послужить приключения и злоключения английского рыцаря Жана Буршье, умершего в 1400 году. Взятый в плен осенью 1371 года в одной из стычек между Бретанью и Пуату, он провел семь лет в тюрьме. Через два года, не видя в своей судьбе никакого просвета, Буршье написал жене, жалуясь на тягучую медленность переговоров об условиях его освобождения. Наконец в мае 1374 года было заключено соглашение о выкупе в 8 тысяч франков плюс 4 тысячи франков, выплачиваемых в качестве компенсации за «содержание» в заключении. Сумма выкупа в узком смысле слова примерно была равна двухгодовому доходу с земель Буршье. Чтобы ускорить ее получение и, следовательно, свое освобождение, рыцарь снова пишет жене, требуя продать или заложить часть его земельных владений, подчеркивая, что в противном случае он будет искалечен или предан смерти (реальная это опасность или искусственная драматизация?). После того как жена выплатила часть требуемой суммы, он наконец обрел свободу (1378), дав слово выплатить остаток величиной в 8 тысяч франков в течение двух лет. Кроме того, согласно обычаю, он дал обязательство не воевать против французов до тех пор, пока сумма долга не будет уплачена полностью. Итак, он освобожден под честное слово. Свои обязательства он выполнил в предусмотренный срок (1380), получив при этом расписку в их погашении. Тут же Буршье, обедневший и обремененный долгами, вновь бросается в боевую деятельность, надеясь добычей и выкупами поправить свое пошатнувшееся имущественное положение. Приведенный пример позволяет судить о том, в каких отношениях практика выкупа за два века претерпела изменения и в каких — она осталась той же самой.
Благодаря ей закованные в латы рыцари получают дополнительно страхование своей жизни даже в случае поражения. Война для них становится не столь уж смертоносным занятием, за исключением, правда, довольно-таки редких общих битв. Впрочем, не стоит преувеличивать надежность этих гарантий. Например, на основе анализа битв, произошедших с XI по XV век, можно показать, что в них гибло довольно много рыцарей даже в XIV—XV веках, то есть тогда, когда и доспехи достигли предела своей прочности, и практика выкупа успела стать общепринятой. Число убитых рыцарей от общего числа при Куртрэ (1302) составило 40%, при Касселе (1323) — 50%, при Пуатье (1356) — 40%, при Азенкуре (1415) — 40%. Даже для рыцарей риск смерти никак нельзя признать незначительным, что отражает следующая статистика: согласно Фруассару, при Креси погибло 11 высоких сеньоров, 83 знаменных рыцаря (bannerets — сеньоры, имевшие право развертывать собственные знамена, под которыми сражались их дружины) и 1212 рядовых рыцарей, не считая «мелкого люда», то есть «неблагородных» бойцов. На этот раз средневековый историк все же нашел нужным количественно оценить и «всех остальных», погибших при Креси: 30 тысяч человек.
Но выше речь шла именно о крупных битвах, в которых рыцарству наносился особо тяжкий урон. К тому же в упомянутых сражениях видная роль принадлежала фламандским пехотинцам и английским лучникам. Им же современники событий ставили в вину истребление если не наибольшей, то достаточно большой части погибших рыцарей: эти «мужланы» не знали правил рыцарского кодекса. В боевых операциях меньшего масштаба и потери были значительно меньше, особенно среди рыцарей.
Если же говорить об эпохе в целом, риск попасть на поле боя в плен и потом выплачивать разорительный выкуп был для рыцаря куда более высок, нежели риск смерти. Практика выкупа свела, за упомянутыми исключениями, вероятность фатального исхода для благородных воинов к минимуму. Справедливо и обратное суждение: та же практика впереди всех прочих мотивов войны поставила голый материальный интерес, чем не только не сузила ту базу, на которой военные конфликты обычно возникали, но, напротив, расширила ее. Война, повседневная экономическая необходимость для бедных рыцарей, сделалась для командиров делом весьма прибыльным. Перебить пленных врагов в этих условиях значило, оставив рыцарей без их части выкупа, породить неразбериху в расчетах между командованием и подчиненным ему войском. Иногда такое решение все же принималось, например, когда противник вдруг переходил в успешную контратаку. Так было при Азенкуре или при Альхубароте. По этому поводу Фруассар замечает, что перед лицом стремительно развивавшегося контрнаступления англичан и португальцев французы вынуждены были перебить захваченных ранее пленных; он сокрушается при мысли о том, что в ином случае они, французы, могли бы получить в качестве выкупа около 400 тысяч франков. Рыцари смотрели на подобного рода побоища косо — из побуждений прежде всего экономических, но также и моральных.
Верно, однако, то, что они могли претендовать лишь на часть выкупа. Как и относительно добычи, обычай раздела выкупных платежей следовал следующему принципу: королевской власти — треть, командованию — еще треть. Рыцари-победители, захватившие в плен вражеских рыцарей, должны были передать их военачальнику, а последний — королю. Быть может, именно этот обычай имеют в виду рыцарские романы, рассказывая о том, как их герои отсылали побежденных врагов ко двору короля Артура; Ричард Львиное Сердце точно так же препроводил пленных, взятых в ходе кампании в Пуату (1176), своему отцу и сюзерену королю Генриху II. Генрих их вернул в распоряжение своего победоносного сына. В 1179 году Гийом ле Марешаль передал в руки короля Генриха, на платной службе у которого он состоял, захваченный им замок Милли. Король по своей щедрости и из признательности за одержанную победу «дал» этот замок Марешалю. Эти факты как будто указывают на следующее правило: решение участи пленных относится к прерогативе военачальника, и он же имеет на них и экономические права, от которых может, правда, при случае и отказаться. С другой стоороны, и взявший в плен имеет на пленного свои права, которые должны быть компенсированы, решит ли его командир сохранить пленнику жизнь или предас его смерти. В XIV веке Оноре Боне утверждал, что плененный рыцарь (равно как и захваченный город) принадлежал не только тому солдату, который его непосредственно взял, но также — его капитану и командующему армией. Он полагал также, что убить противника на поле боя — значит совершить поступок вполне законный, а вот убить пленника — совсем иное дело, противоречащее законам войны. Вместе с тем он установил следующее ограничение для общего правила: «как только противник сдался и сделался пленником, к нему следует относиться с милосердием, и его убийство становится актом незаконным... кроме тех случаев, когда он может, ускользнув или будучи освобожденным силой, нанести ущерб пленившей его стороне». Что касается выкупа, то Боне, ссылаясь на Гратьена, высказавшего убеждение в том, что недопустимо ни запрашивать баснословные суммы, ни принуждать к уплате выкупа вообще бедных рыцарей; размер выкупа, короче, должен быть «разумным».
Тема «пощады» с XII звека превращается в клише рыцарской литературы: рыцарь-победитель чуть ли не на каждой ее странице дарует пощаду своему побежденному противнику и делает его своим пленником. Романы артуровского цикла постоянно обращаются к этой теме, начиная с Кретьена де Труа, так как она вполне созвучна личным подвигам странствующих рыцарей. Авторы, заставляя своих героев «щадить» поверженных врагов на каждом шагу, несомненно способствуют упрочению той же нормы поведения и в действительности.Слово чести
Верность данному слову несомненно представляет собой один из краеугольных камней рыцарской этики. «Слово чести», скорее всего, имеет своим источником практику выплаты выкупа, по крайней мере частично.
Именно в этом понятии, как в зеркале, отражается весь складывающийся и упрочивающийся кодекс рыцарского поведения. Чтобы собрать необходимую для выкупа сумму, часто нужно было освобождать пленника, по крайней мере на время. В такого рода случаях обычно обращались к древнему институту заложничества: сын, брат или кто-нибудь из родственников замещали собой на установленный срок пленника, становясь тем самым гарантом выполнения соглашения. Заложник в замке рыцаря-победителя имел уже статус не пленника, а гостя. Во второй половине XI века и еще в большей степени в течение всего XII века параллельно развертывались два взаимообусловленных процесса — все более углубляющееся разложение «familia» («большой семьи», родственного клана) и развитие индивидуализма, получившего свое литературное выражение сначала в рыцарской эпической поэзии, а затем и в циклах рыцарских романов. Герои романов, странствующие рыцари, дают, согласно установленному литературному клише, «слово чести» на каждом шагу и остаются, разумеется, ему верны во всех испытаниях. Вот это клише и подняло значимость раз данного слова в глазах всей читающей публики, принадлежавшей почти без всякого исключения к рыцарской же среде. Изменение менталитета этой среды за полтора века вполне очевидно. Слово чести в самом деле имеет торжественный характер, но лишено какой-либо ритуально-религиозной окраски. Оно произносится не на мощах святого и не ведет к гибели души в случае нарушения. Залогом верности ему служит всего лишь репутация произнесшего его лица. Оно, таким образом, самодостаточно. Однако его принимают на веру лишь в том случае, если дающий его принадлежит к социальной единице, пользующейся признанием и уважением. Эта единица является элементом более широкой общности или, если угодно, «ордена» как в социопрофессиональном смысле, так и в плане морали, которая приобрела идеологическую значимость. Только тогда, когда единство этих двух сторон достигнуто, можно говорить именно о рыцарстве, а не только о тяжелой кавалерии или об элитарной части войска.
Гийом (Вильгельм) Рыжий прекрасно пояснил этот тезис на деле. Взяв в плен (1098) множество рыцарей из Пуату и Ле-Мана, он обращался с ними уважительно, велев даже развязать им руки, чтобы они смогли достойно поесть. Его подчиненные высказывали сомнения в разумности такого послабления. Он им резко возразил: «От меня далека мысль, что истинно доблестный рыцарь сможет нарушить данное им слово. Если бы он такое сделал, то стал бы навсегда презренным существом, поставленным вне закона».
Монах, автор хроники, мог, конечно, и приписать королю свои собственные взгляды, то есть взгляды человека церкви, чтобы представить рыцарскую этику такой, какой она, по его убеждению, должна быть, что ему не помешало констатировать немало случаев того, как рыцари вовсе не следовали идеальной модели поведения. Вообще говоря, его свидетельство (и не только его одного) вполне может быть истолковано как церковная интерпретация рыцарской, то есть светской в основе своей этики.
Известны, конечно, рыцари, которые не держали своего слова. В 1198 году Гийом де Барр (des Barres), плененный Ричардом при Манте, бежал из его лагеря на дорожной лошади, несмотря на данное им слово. Правда, сам де Барр представлял другую версию события, которая объясняет его пренебрежение к собственному слову. По его мнению, Ричард, оказавшись не в силах победить его на поле боя, ударом меча убил боевого коня де Барра и лишь после этого далеко не рыцарского деяния завладел всадником. Бегство Барра и особенно объяснение им мотивов этого бегства породили между ним и Ричардом яростную вражду, которая привела к поединку на копьях в Мессине, а тот, в свою очередь, вылился в неистовую драку, пренебрегающую всеми рыцарскими правилами.
Многочисленными были нарушения в Крестовых походах: гарнизонам многих восточных крепостей давались обещания сохранить жизнь в случае сдачи, и обещания эти не выполнялись. Но тут речь шла о врагах веры, а далеко не все христиане разделяли прямоту Людовика Святого в вопросах морали. К великому удивлению своего окружения, король потребовал, чтобы сарацинам были вручены те 10 тысяч ливров (из общей суммы в 200 тысяч ливров выкупа за него), которые удалось было хитростью утаить. Однако с конца XI века кодекс воинской чести начинал, кажется, требовать, чтобы слово, данное даже «неверным», все же выполнялось. В 1086 году король Альфонс VI намеревался нарушить слово, данное Юсефу, но был разубежден своим окружением, которое сочло такое поведение недостойным короля и рыцаря.
Пока что говорилось о государях, о финансовых и политических соображениях, что не приблизило нас к основной теме — к освобождению рядового рыцаря из плена под слово чести. Пожалуй, лучшим свидетелем по последнему вопросу выступает Жордан Фантосм. В своей рифмованной хронике (конец XII века) он рассказывает о некоем доблестном рыцаре Гийоме де Мортимере, который на поле боя атаковал и выбил из седла нескольких рыцарей; среди них оказался Бернар де Байол, которого Гийом пленил, но тут же под слово чести отпустил. Автор уточняет: «как и принято поступать рыцарю», показывая тем самым, что поступок, в его глазах, довольно обычен, так как для рыцарства характерен.Рыцарская солидарность
В 1150 году в ходе конфликта с Пуату Жефруа Анжуйский взял пленными четырех рыцарей из этой провинции и велел своему подручному по имени Жосселен заточить их в замке Фонтэн-Милон. Потом он о них забыл. Чтобы привлечь его внимание к их печальной участи, Жосселен, который им сострадал, пошел на «военную хитрость»: он пригласил Жефруа в свой замок (Фонтэн-Милон) и перед парадным обедом, которым собирался угостить своего сеньора, сделал так, чтобы его узники под окнами башни, где была приготовлена трапеза, пропели жалобную кантилену собственного сочинения. Жефруа, хорошо расслышав ее слова, спросил Жосселена, что это за люди. «Это, — ответил владелец замка, — ваши бывшие враги, пленные рыцари, которые в темнице томятся очень долго, но которым я в честь вашего прибытия даровал один день порадоваться солнечному свету». «Ты правильно сделал, — одобрил Жефруа и добавил сентенцию, которую молва широко разнесла повсеместно: — Бесчеловечно не сострадать людям своей собственной профессии. Мы рыцари, а значит, и должны сочувствовать рыцарям, особенно тем, кто попал в безвыходное положение. Снимите же с этих рыцарей их узы, дайте им возможность вымыться, оденьте их в новые одежды, чтобы они смогли сегодня же сесть за мой стол».
Когда они за него сели, Жефруа принялся упрекать их в том, что они несправедливо разоряли в прошлом его земли, за что Господь и покарал их, передав в его руки. Оставят ли они теперь в покое его землю, спросил он их. Те выразили готовность дать клятву не только в том, что никогда не поднимут на него оружие, но и в том, чтобы служить ему верно как на войне, так и в мирные времена. Граф не пожелал принять клятву, которую они не смогли бы сдержать (так как они оставались вассалами другого сеньора, графа Пуату). Он им вернул и коней, и оружие, велев их освободить.
Этот текст свидетельствует, как иногда приходится слышать о социальной солидарности между князьями и рядовыми рыцарями. Этот вывод мне представляется заводящим слишком далеко. На мой взгляд, речь здесь идет не о солидарности социальной, а о чисто профессиональной. В социальном положении между графом Анжу и простыми рыцарями из соседнего Пуату — пропасть, но и он, и они, как в тексте сказано совершенно недвусмысленно, занимаются одной и той же профессией. Они — воины, причем принадлежат к одной и той же категории элитарного воинства, к рыцарству. Граф, как и рядовой рыцарь, рискует в бою попасть в плен, а потому и сочувствует им как сотоварищам по оружию.
Рыцарская этика имеет, следовательно, черты профессиональной морали. В эпоху, когда дальних походов, за исключением Крестовых, уже более не предпринимали, когда большие сражения уступили место локальным конфликтам «феодального» типа между соседями, даже между родственниками, — в эту эпоху профессия элитарного тяжеловооруженного конного воина становится достоянием сравнительно узкого круга лиц. Лица эти составляли своего рода корпорацию, члены которой встречались друг с другом постоянно — при дворах, на турнирах и, не в последнюю очередь, на войне. Корпорация эта, как и всякая иная, имеет свои корпоративные интересы. Она заинтересована в том, чтобы породившая ее профессия была доходной, почетной, надежной как способ существования и, наконец, приятной. Решению всех этих задач обычаи и служат, подчиняя практику профессии определенным правилам, изгоняя из нее все, что вредит достоинству корпорации в целом. Совокупность таких обычаев мало-помалу преобразуется в этический кодекс, который в качестве основной цели профессиональной деятельности ставит обретение известности, почестей, славы и который, ограничивая поведение каждого из членов корпорации известными рамками, тем самым защищает глубинные, коренные интересы корпорации в целом. В последнем и состоит главная его функция. Тяжелая элитарная конница смогла превратиться в рыцарство, лишь обзаведясь таким кодексом. Именно в нем оно, рыцарство, обретает и смысл существования в своих собственных глазах, и миссию, и идеологию. В конце XII века Кретьен де Труа стал едва ли не первым выразителем этой идеологии, выдвинув в своих романах на первый план моральное достоинство рыцарства. В одном из них «рыцарь без страха и упрека» Горнеман де Гоор, научив Парсифаля начаткам своего ремесла, посвящает его в рыцари ударом меча плашмя по его плечу. Автор так изображает эту сцену: «Ударив мечом, тот сказал ему, что посредством меча он дарует ему вход в самый высокий из орденов, которые созданы Господом: в орден рыцарства, несовместный с любой и всякой низостью». Под «низостью» поэт разумеет всякое поведение, которое противоречит рыцарскому идеалу, то есть тому идеалу, пропаганде которого Кретьен де Труа посвятил все свои сочинения. Идеал этот имеет много граней: поведение рыцаря в обществе, его отношение к женщине, его отношение к церкви и пр. Что касается чисто военной этики, то весьма поучительны изменения в ней на сравнительно небольшом временном отрезке. Еще в XI, даже в XII веке не считалось недопустимым нападать скопом на одиночного, отбившегося от своих или раненого всадника. Или наносить удар в спину: рана на спине скорее свидетельствовала о трусости получившего ее, так как такого рода ранения отмечают собой бегущих с поля боя. Позднее удар в спину рыцарским обычаем был осужден. Остается подозрение в том, что, исключая этот прием из, так сказать, «военного оборота», рыцарство сводило к минимуму риск бесславия для отдельных своих членов.
Действительное поведение рыцарей, наверное, испытало на себе воздействие этого идеала, который сам по себе был не чем иным, как сублимированной реальностью, ее моделью, в которой опущены некоторые неприглядные подробности оригинала. Мифический двор короля Артура побуждал рыцарей принять его кодекс чести, который, собственно, и превратил тяжелую кавалерию в рыцарство, дав последнему и смысл существования, и оправдание его привилегий.

Мы вновь поднимаем таинственную и оригинальную тему средневековья! Рыцарская свадьба начинается в необычном месте - в средневековой крепости, где в темнице сидит в заточении невеста . Импровизированной крепостью может стать любое строение, где есть балкон. Ведь по задумке нашего автора Дама сердца бросает своему рыцарю цветок с балкона, а доблестный Рыцарь-жених сражается с Черным рыцарем. Ведёт всё это уникальное действо - Шут, пуская в ход остроты в средневековом стиле и оригинально высказываясь на латыни. В общем, можно смело сказать, что сценарий выкупа невесты в стиле средневековых рыцарей предлагает абсолютно нестандартный вариант проведения привычного обряда.
Свадьба представлена в сценарии как союз двух королевств - Красной и Белой розы .
Действующие лица:
Жених - рыцарь Евгений из Королевства Белой розы,
Невеста - Дама сердца принцесса Катерина,
Ведущий - Шут,
Черный рыцарь,
Сестра Черного рыцаря - Анна,
Мать невесты - Королева Королевства красной розы. Шут:
- Сегодня, в этот день благословенный, мы собрались, чтоб чествовать объединение двух королевств - Белой и Красной розы. Дети королевских семей друг друга полюбили. Да будет счастлив их союз! Шут рассказывает предысторию предстоящего события - историю знакомства молодоженов, чтобы создать у гостей настроение и ввести в тему, перейти к выкупу. Шут:
- Расскажу я вам сказку. Давным-давно,
когда ещё не существовало нашего города,
а Ланселот не был легендой,
люди, эльфы, драконы и прочие
жили в мире и согласии.
В месте,
где диковинки для гостей заморских продают
и гульдены считают,
глаза двух юных душ пересеклись.
И искра вспыхнула!
В день 1 апреля 2007 года случилось важное!
Он укротил её строптивый нрав!
Она его достойнейшим назвать решилась.
И не было любви сильней,
чем между Рыцарем Евгением
из королевства белой розы
и его Дамы сердца
Катерины -
принцессы королевства красной розы.
Родители благословили их и их союз прекрасный.
Но в пору ту
простому люду
жить не давал не Змей Горыныч,
а Черный рыцарь.
Задумал он украсть невесту,
прекрасную принцессу Катерину. - Рассказываю вам я вовсе и не сказку, а быль, хоть и похожую на небылицу.
Сегодня в день шестнадцатый июля в этом священном месте, полном мифов и легенд, вы станете, о, благородные синьоры, участниками важнейших из событий! Но о подробностях я умолчу, и вы в скорейшем времени узнаете всё сами! Шут подходит к рыцарю-жениху, который в это время сидит в задумчивости и растерянности. Беседу с женихом он изображает на фигурке жениха кукольного театра:
- Слезами множит утра он росу
И к тучам тучи вздохов прибавляет!
От света прочь бежит печальный рыцарь!
Ждать можно бедствий от такой кручины… Шут, обращаясь к гостям:
- Известна ль сей тоски причина?
Что ж за горе длит часы Евгения? Шут, радостно, найдя ответ:
- … отсутствие того, чтобы могло их … часы… сделать краткими!
Виной тому любовь! Шут, показывая куклу дамы сердца:
- В темнице та, что так прекрасна и нежна!
О, слишком уж красива и умна!
За то её пленил дракон, чудовище?
Нет! самый страшный Черный рыцарь
со своей сестрицей Анной!
Дама Сердца закована в обеты…
Неуязвима для любовных стрел…
Лишь тот, кто рыцарь светлый,
Её освободит!
Да будет свет! Fiat lux! Музыка. Появляется сестрица черного рыцаря, которая будет проводить выкуп невесты - подруга невесты Анна. Шут комментирует для всех появление сестрицы:
- О, прекрасная колдунья,
черного рыцаря сестрица появилась.
Завидует красавице в темнице! Мечтает быстренько избавиться!
Да братца - черного рыцаря - боится! Сестрица черного рыцаря обращается к жениху:
- Какой достойный рыцарь! Ты ль из королевства белой розы?
И ты ль принцессу королевства красной розы ищешь? Шут рядом с женихом отвечает, пародируя его и используя куклу:
- Да! Ищу! Прекраснее её под солнцем нет!
И не было с тех пор, как создан свет! Сестрица:
- Глазам дай волю: на других красавиц внимательно гляди!
Один огонь другого выжжет жженье! Шут:
- Мне покажи красавицу любую - в её красе я лишь прочту о том, что милой красота - гораздо выше. Сестрица:
- Коль чувствуешь ты головокруженье,
Кружись в другую сторону - поможет.
- Ну, коль горяч ты так и храбр,
так любишь Даму сердца и
путь вперед осилить ты готов,
я помогу тебе.
Ducunt volentem fata, nolentem trahunt !
Что значит: желающего идти судьба ведет, нежелающего - влачит! Шут:
- Пусть будет против целый свет!
Он за свое сумеет постоять! Сестрица:
Все знают, что воспитанье рыцарское предусматривает обучение владению семи добродетелями. Я хочу испытать тебя, настоящий ли ты рыцарь, сможешь ли одолеть братца моего Черного рыцаря. Шут:
Семь добродетелей не отменял никто,
Другое дело, что - несовременны...
Да, рыцарь должен плавать, несомненно,
Но, в шашки чтоб играть? Ещё б - в лото!
По-прежнему для рыцаря охота
На всё подряд - любимейший досуг,
Но без оруженосцев и без слуг
За дичью бродит рыцарь по болотам.
К чему теперь владение копьём?
А - фехтованье? Разве что - словами...
Езда верхом? Помилуйте, вы сами
Сумели бы управиться с конём?
Я был в седле и даже не однажды,
Но конь упрямо выбирал свой путь:
То он к кормушке норовил свернуть,
То - к речке, будто помирал от жажды...
Вот, сочинять стихи и под окном
Прекрасной Дамы выводить рулады -
По мне! Я - рыцарь! Ночью серенады
Исправно вою мартовским котом!
(автор строк о 7 добродетелях Батраченко В. С.) Сестрица:
- Уменье выводить рулады мы еще проверим, но позже.
Покажи-ка нам, как ты охотиться умеешь! Как метко поражаешь цель! А заодно и степень твоей любви проверим к Даме сердца. Перед рыцарем устанавливают дартс, на секторах которого наклеены степени любви: люба за хозяйственность, коса красива, мила, страстью пылаю, жизнь отдам за нее, люблю. Сестрица:
- Ты меток и хорош охотник. Но! Уменье фехтовать - вот истинная рыцарская добродетель. Сейчас я проведу на прочность испытание и ювелирность фехтования … (загадочная пауза) … мечом!
- Тебе, отважный Евгений, предлагаю я разрубить кочан капусты ровно - на половины две. Чтоб было поровну! Расстилается коврик, кладется кочан капусты. Проводится испытание «Разруби точно наполовину!». Сестрица:
- Утомилась что-то я, уж развлеки меня, доблестный рыцарь, сыграй ты в шашки, да покажи свое уменье. А проиграешь, придется плыть тебе через глубокий страшный ров, доказывая, что умеешь плавать. Рыцарь играет в шашки. Сестрицу якобы отвлекает шут, и она в любом случае проигрывает. Жениху можно заранее сказать, чтоб поторапливался и жульничал. Всё в шутку. Сестрица:
- Как я посмотрю, удачлив ты, умен. Так тому и быть, не буду требовать тебя я плыть.
Но не уйти тебе от испытанья следующего. Как безногий конь не смог бы рыцаря нести, так и лишенный любви рыцарь не смог бы вынести то бремя, которое его благородное сердце взвалило на себя во славу рыцарства. Любовь тебе поможет сложить песнь сердца для твоей любимой.
Спой серенаду под окном прекрасной Катерины! А мы посмотрим, отвечает ли она тебе взаимностью! Рыцарь исполняет серенаду. Ему могут помочь друзья. Дама сердца, услышав его, бросает из окна цветок, чтобы подбодрить жениха. Во время серенады невеста выходит на балкон, бросая в знак любви розу с балкона. Остается на балконе и «болеет» за рыцаря в битве. Длиннейшая в мире фата красиво свешивается с балкона - для средневековой свадьбы можно сделать фату в 10 метров. Сестрица:
Владеешь пером, владей и мечом! Испытаний осталось из семи лишь два тебе пройти. Владение конем и как копьем владеешь! Владение конем проверяется в форме шуточной игры. Жениху показывают плакат, на котором нарисована лошадь, но без хвоста и ушей. Жениху завязывают глаза и предлагают прикрепить на место хвост и уши. Хвост сделан из веревочек или пряжи, с бантиком, а ля Ослик Иа. Уши из цветной бумаги. Всё на двойном скотче. Владение копьем проверяется в битве с черным рыцарем. Битва шуточная: каждому крепится 3-4 шарика. У кого шариков после битвы останется больше - тот победитель. Черный рыцарь поддается. Шут комментирует всю битву:
- Вы желаете завести ссору синьор? (черный рыцарь)
- Ссору синьор? О нет, синьор! Я просто вас немедля наземь! (жених)
- Ой, боюсь, боюсь! (черный рыцарь)
- Вложите меч свой в ножны, не позорьтесь! Вы бьетесь, словно челядь трусливая! (жених)
- Признаю ваше превосходство… (черный рыцарь)
Veni, vidi vici …
Пришел, увидел, победил! Виват любовь!
Пока меж ними схватка продолжалась,
Народ сбегаться начал отовсюду…
И черный рыцарь был тут побежден!
Audaces fortuna juvat!
Смелым судьба помогает! Явилась королева красной розы,
достойная и мудрая синьора,
мать Дамы сердца между прочим!
Её рукой плащ рыцарю немедля был вручен! Королева королевства красной розы (мама невесты) одевает рыцарю плащ, рыцарь стоит на одном колене:
- Дочь - одна наследница моя.
Пленил её ты сердце.
В её согласии
мое - лишь часть,
Я ей решенье отдаю во власть.
Достоинствами вы равны друг другу.
В твоей руке лишь благочестье.
Вас, благородный сэр,
и в женихи, и доблестного рыцаря я посвящаю.
И тот, кто держит руль твоей судьбы,
Пускай направит парус твой к удаче!
И помни: Omnia vincit amor!
Всё побеждает любовь!
Займи же пару крыльев Купидона,
Порхай на них в темницу!
Там уже давно томится
Твой цветок, принцесса, Дама сердца!
Коснись моей руки в благословенье! Королева подает руку рыцарю.
Жених заходит в темницу к невесте. Он встает на колено, целует ей руку. Дарит букет. Она ему дарит свой платок с вышитыми инициалами.
Жених выносит невесту из темницы на руках.
Под фанфары, всеобщие возгласы радости и крики «Виват!». Шут про невесту:
- Она затмила факелов лучи!
Сияет красота её в ночи,
Как в ухе мавра жемчуг несравненный!
Спешим же сей союз мы освятить!
Где монах? Свадебная процессия и молодая пара идут к месту освящения союза монахом. Дети несут длинную фату и пучки из пшеничных колосков - символ плодородия. Шут комментирует:
- О, это самая длиннейшая фата на свете!
Длина фаты 180 футов - а это значит -
ждет влюбленных длинная и сладостная жизнь!